Роль эсхила в становлении древнегреческой трагедии. Происхождение трагедии

Социальные, этические, политические проблемы, вопросы воспитания, глубокая обрисовка героических характеров, тема высокого гражданского самосознания составляют жизнеутверждающую основу древнегреческого театра.

Однако, как мы уже упоминали выше, Тронский отмечает, что характерной чертой древнегреческих трагедий было «страдание». Он объясняет это следующим образом: «Интерес к проблемам «страдания» был порожден религиозными и этическими брожениями VI в., той борьбой, которую складывавшийся рабовладельческий класс города вел, опираясь на крестьянство, против аристократии и ее идеологии Демократическая религия Диониса играла в этой борьбе значительную роль и выдвигалась тиранами (например Писистратом или Клисфеном) в противовес местным аристократическим культам. В орбиту новых проблем не могли не попасть и мифы о героях, принадлежавшие к основным устоям полисной жизни и составлявшие одну из важнейших частей в культурном богатстве греческого народа. При этом переосмыслении греческих мифов на первый план стали выдвигаться уже не эпические «подвиги» и не аристократическая «доблесть», а страдания, «страсти», которые можно было изображать так же, как изображались «страсти» умирающих и воскресающих богов; этим путем можно было сделать миф выразителем нового мироощущения и извлечь из него материал для актуальных в революционную эпоху VI в. проблем «справедливости», «греха» н «воздаяния» [Тронский: 1983, 109].

Подлинным основоположником древнегреческой трагедии стал Эсхил. Он автор более семидесяти произведений, из которых до нас дошли только семь: «Персы», «Умоляющие», «Семеро против Фив», «Прикованный Прометей», «Агамемнон», «Хоэфоры», «Эвмениды». Все пьесы Эсхила пронизаны сильным религиозным чувством, в их основе - конфликт между человеческими страстями и духовностью.

Эсхил был основоположником гражданской по своему идейному звучанию трагедии, современником и участником греко-персидских войн, поэтом времени становления демократии в Афинах. Главный мотив его творчества – прославление гражданского мужества, патриотизма. Один из самых замечательных героев трагедий Эсхила – непримиримый богоборец Прометей – олицетворение творческих сил афинян. Это образ несгибаемого борца за высокие идеалы, за счастье людей, воплощение разума, преодолевающего власть природы, символ борьбы за освобождение человечества от тирании, воплощенной в образе жестокого и мстительного Зевса, рабскому служению которому Прометей предпочел муки.

Сюжеты его трагедий просты и грандиозны, как в древних эпических поэмах. В «Прометее» действуют боги и полубоги. Сюжет трагедии «Семеро против Фив» - междоусобная война, кончающаяся гибелью братьев, оспаривавших друг у друга власть над родным городом. Сюжет «Орестейи» - борьба материнского права (матриархата) с отцовским (патриархатом): сын мстит за смерть отца, убитого матерью; хранительницы материнского права - Эриннии встают на защиту убитой, но матереубийцу защищает бог Аполлон, охранитель отцовского права. Всюду - не события частной жизни, а потрясения, имеющие значение в жизни целых племен и народов. Действие строится подобно тем циклопическим сооружениям древнегреческой архитектуры, где колоссальные камни, не скрепленные цементом, нагромождены друг на друга. Так же грандиозны и действующие лица. Их характеры монолитны и не меняются в течение хода трагедии. Они также могут напомнить статуи архаической греческой скульптуры с застывшим выражением лица. Иногда они долго молчат в начале действия. «Власть» и «Сила» приковывают Прометея к скале, но из груди титана не вырывается ни вздоха, ни стона. Молчит, не отвечая на вопросы, в трагедии «Агамемнон» троянская пленница - пророчица Кассандра и, только чувствуя совершающееся за сценой убийство, начинает говорить о нем в загадочных словах, прерываемых воплями. Иногда вся трагедия звучит как сплошной жалобный стон и плач. Таковы «Молящие», где главным лицом является хор несчастных девушек, ищущих защиты от преследователей у жителей Аргоса. Таковы и «Персы», где хор и царица Атосса, мать потерпевшего поражение персидского царя Ксеркса, оплакивают гибель войска и позор государства. Если Эсхил и расширил диалоги - хору он все же оставил роль важного действующего лица. Разговоры лиц все время прерываются песнями хора, словно герои трагедии говорят и перекликаются друг с другом на берегу вечно шумящего моря.

За образами Эсхила мы все время ощущаем их автора. Конечно, наши заключения о нем только предположительны: ведь они делаются на основании лишь семи дошедших до нас трагедий. Но и они позволяют сказать, что поэт, принадлежавший к греческой аристократии, отнюдь не был человеком классово ограниченным. Пламенный патриот, высоко ставивший свободу Афинской республики, он в то же время был противником коренной ломки учреждений, оставшихся от прошлого. Этот аристократ утверждал, однако, что Правда любит скромные хижины бедняков и избегает дворцов. Человек глубоко религиозный, почитатель Зевса, он изобразил верховного бога в «Прометее» жестоким тираном, а его противника сделал вечным символом революционера-борца, врага всяческого насилия.

Первоначально греческие боги не имели того благородного и прекрасного облика, который они получили позднее в скульптуре и поэзии. Эти первобытные боги были грубыми олицетворениями сил природы. В V веке до новой эры они стали человекообразны и благообразны. У Эсхила они нередко сохраняют свою древнейшую природу. И в то же время они перерождаются, эволюционируют. Жестокий Зевс, каким мы его видим в «Прометее», в дальнейшем обращается у Эсхила в благостное, объемлющее весь мир божество, воплощение мудрости и справедливости. Злобные Эриннии в последней части «Орестейи» становятся Эвменидами, благосклонными к людям богинями, олицетворением тех мучений совести, которые не губят, а исцеляют души. Они, по воле богини Афины, водворяются в пределах ее города, чтобы охранять его от рреступлений.

Эсхил жил и творил на переломе двух эпох, когда изживались понятия, связанные с эпохой общинно-родового быта, и нарождались новые, проникнутые большей гуманностью, большей свободой человеческой мысли.

Также великим драматургом Древней Греции считается Софокл. Он написал 125 драмы, из которых сохранились семь трагедий: «Антигона», «Аякс», «Эдип-царь», «Электра» и др. По мнению Аристотеля, Софокл изображал людей идеальных, тогда как Еврипид - таких, какие они есть на самом деле. Еврипид являлся скорее комментатором, а не участником событий, глубоко интересовался женской психологией. Наиболее известными из 19 дошедших до нас произведений являются «Медея» и «Федра».

Особенностью всех древних драм был хор, который пением и танцами сопровождал все действие. Эсхил ввел двух актеров вместо одного, уменьшив партии хора и сосредоточив основное внимание на диалоге, что стало решительным шагом для превращения трагедии из чисто мимической хоровой лирики в подлинную драму. Игра двух актеров давала возможность усилить напряженность действия. Появление третьего актера – нововведение Софокла, которое позволило обрисовать различные линии поведения в одном и том же конфликте.

У Софокла есть общие черты с Эсхилом, но есть и заметные отличия. Как и Эсхил, Софокл драматизирует эпические предания. Но он не обращается к сюжетам из современной жизни, подобно тому, как Эсхил в «Персах». Драматизация мифа - это вообще характерная черта древнегреческой трагедии. Из этого вовсе не следует, что трагедия эта была далека от живой жизни и злобы политического дня. Не следует также и того, что трагедия раз и навсегда сохраняла свой древний религиозный характер.

Авторы обращались к мифам, зная, что они знакомы большинству зрителей, и рассчитывая вызвать у публики интерес не оригинальностью выдуманного сюжета, а его обработкой, трактовкой образов, по именам и рассказам хорошо известных публике. Авторы не считали себя обязанными точно придерживаться наиболее распространенной версии мифа и под покровом старинного предания сплошь и рядом обсуждали устами действующих лиц и хора вопросы, имевшие для афинских граждан самое злободневное значение. С другой стороны, обращение к мифическим образам, взятым из старинных преданий, позволяло Эсхилу и Софоклу выводите на сцену героев, несколько приподнятых над уровнем обыденной действительности. Софоклу приписываются слова, что он изображал «людей такими, какими они должны быть», то есть, давал широко обобщенные характеры, подчеркивая в людях их наиболее высокие, героические стремления, раскрывая все богатство душевных свойств человека.

Именно во внимании к человеку, к его внутреннему миру, к его страданиям, к его борвбе с превратностями судьбы и заключается главное отличие образов Софокла от монументальных и часто статичных образов Эсхила. Человек в трагедиях Софокла более самостоятелен, действие более обусловлено свойствами характера главного лица, являющимися причиной и его счастья и его несчастий.

Знаменитый хор в «Антигоне» - самый величественный гимн человеку, который дошел до нас от античности. Хор прославляет человека - наиболее чудесное и могущественное из всего, что есть на свете. Человек подчинил себе и землю, и море, и весь мир животных. Но свое прославление человека Софокл ограничивает существенными оговорками. Человеческий разум не всегда ведет людей к домбру, а может привести и ко злу и к несправедливости. При всем своем могуществе человек беспомощен перед смертью. И не только перед смертью, но (об этом не говорится в хоре «Антигоны») и перед судьбой. Воля и разум человека ограничены еще более могущественными силами. Конфликт между человеком и судьбой является основой самой знаменитой из трагедий Софокла - «Царь Эдип».

Последним из трагических поэтов, от которых до нас дошли целые пьесы, является Еврипид. В своих трагедиях он отразил кризис традиционной полисной идеологии и поиски новых основ мировоззрения. Он чутко откликался на животрепещущие вопросы политической и социальной жизни, и его театр представлял собой своеобразную энциклопедию интеллектуального движения Греции во второй половине V в. до н. э. В произведениях Еврипида ставились разнообразные общественные проблемы, излагались и обсуждались новые идеи.

Античная критика называла Еврипида «философом на сцене». Поэт не являлся, однако, сторонником определенного философского учения, и его взгляды не отличались последовательностью. Двойственным было его отношение к афинской демократии. Он прославлял ее как строй свободы и равенства, вместе с тем его пугала неимущая «толпа» граждан, которая в народных собраниях решала вопросы под влиянием демагогов. Сквозной нитью, через всё творчество Еврипида проходит интерес к личности с ее субъективными устремлениями. Великий драматург изображал людей с их влечениями и порывами, радостями и страданиями. Всем своим творчеством Еврипид заставлял зрителей раздумывать над своим местом в обществе, над отношением к жизни.

Таким образом, можно сделать вывод, что герои античных трагедий в трактовке разных авторов выглядели по-разному, но всегда это были сильные духом личности, которые бросали вызов судьбе, не желая покоряться высшим силам, желая самим избирать свой жизненный путь. Они выражали волновавшие поэтов и зрителей социальные, нравственные и философские проблемы.

Заключение

Достигнув больших идейных и художественных высот, античный театр заложил основы всего последующего развития европейского театра. Можно смело утверждать, что театры Древней Греции стали основой для последующего развития театрального искусства, которое продолжается и в наши дни. Древнегреческая драматургия оказала огромное влияние на развитие мировой литературы. В ней затрагивались общественно-политические и философские вопросы, для нее характерна насыщенность идеями патриотизма, внимание к человеку со всем богатством его духовной жизни, глубокая обрисовка героических характеров, воспитывающая сознание зрителей.

Таким образом, можно сделать следующие общие выводы по рассмотренной нами теме:

1. Будучи по своему происхождению выходцем из религиозного культа, театр уже становился общественно значимым явление. А, получая поддержку на государственном уровне, являясь важной частью жизни полиса, театр также являлся неотъемлемым элементом общественной жизни, выразителем настроений граждан Древней Греции.

2. Организация театрального действия была хорошо отлажена, и хотя сам характер действия носил условный характер, костюмы и декорации были бедны, все это компенсировалось за счет игры актеров, включения в действие хора и наличие в пьесах нравственной составляющей: страдания, плача, которая определяла настрой публики и общий характер исполняемых произведений.

3. Социальные, этические, политические проблемы, вопросы воспитания, глубокая обрисовка героических характеров, тема высокого гражданского самосознания составляют жизнеутверждающую основу древнегреческого театра.

Древнегреческая трагедия -- древнейшая из известных форм трагедии. Происходит от ритуальных действ в честь Диониса. Участники этих действ надевали на себя маски с козлиными бородами и рогами, изображая спутников Диониса -- сатиров. Ритуальные представления происходили во время Великих и Малых Дионисий (празднеств в честь Диониса).

Три крупнейших трагика Греции -- Эсхил, Софокл и Еврипид -- последовательно отображали в своих трагедиях психоидеологию землевладельческой аристократии и торгового капитала на различных этапах их развития.

Особенно много нового для театра придумал поэт Эсхил, живший во время греко-персидских войн. В представлениях стали изображать не только мифы, но и события недавнего времени. Для оживления театра Эсхил придумал выводить второго актера. Чтобы актеры могли свободнее двигаться и все-таки быть выше хора, Эсхил снабдил их высокими деревянными каблуками или привязными скамеечками. Эсхил устроил и первую декорацию. Актеры у него должны были играть ближе к палатке: ее переднюю стенку стали раскрашивать, придавая ей, смотря по пьесе, вид алтаря, скалы, переднего фасада дома с дверью посредине и т. д. Если в пьесе надо было представить и людей, и богов, то боги входили на плоскую крышу палатки, чтобы казаться выше людей.

Основной мотив трагедии Эсхила -- идея всемогущества рока и обречённость борьбы с ним. Ничто не может поколебать общественный порядок, установленный сверхчеловеческими силами, даже титаны.

Эти взгляды выражали охранительные тенденции господствующего класса -- аристократии, идеология которой определялась сознанием необходимости беспрекословного подчинения данному общественному порядку. Трагедии Софокла отображают эпоху победоносной войны греков с персами, открывшей большие возможности для торгового капитала. В центре его трагедий стоит конфликт между родовой традицией и государственным авторитетом. Софокл считал возможным примирение социальных противоречий -- компромисс между торговой верхушкой и аристократией.

В драмах Софокла действие разнообразилось живыми картинами. В его пьесе "Аякс" представлен герой троянской войны, впавший в дикое безумство, когда доспехи убитого Ахилла присудили не ему, а Одиссею; жена Аякса сообщает хору его товарищей, что Аякс в бешенстве и ослеплении перебил стадо баранов, приняв их за Одиссея и его воинов; во время этих слов широко распахиваются двери сценической палатки: из них выезжает на колесах помост и на нем несчастный, потерявшийся Аякс среди фигур перебитых им животных; через несколько минут эту подвижную сцену укатывают назад, и действие продолжается.

И, наконец, Еврипид -- сторонник победы торговой прослойки над землевладельческой аристократией -- уже отрицает религию. Его «Беллерофонт» изображает борца, поднявшего бунт против богов за то, что они покровительствуют вероломным правителям из аристократии.

Еврипид выбирал по обыкновению содержание из мифов, но под видом героев изображал современных ему людей. В драмах Еврипида несчастия и гибель человека представлены, как следствия его характера и ошибок, которые он совершил. В разговорах действующих лиц поднимаются разные вопросы: сила или правда торжествуют на свете, можно ли верить в богов и др. Эти беседы напоминают иногда споры и доказательства в афинском суде.

Греческая трагедия была отчасти похожа на нашу оперу: хор исполнял несколько песен; действующие лица, помимо обыкновенного разговора, еще мерно читали нараспев стихи.

В греческом театре только сцена была крытая. Зрители толпились или рассаживались кругом открытой орхестры. Чтобы дать им больше места, вокруг орхестры строили каменные уступы, поднимавшиеся кверху все более широкими кругами. Внизу, ближе к сцене, помещали главных лиц в городе, начальников, членов совета и почетных гостей из других городов.

На греческую трагедию большое влияние оказал гомеровский эпос. Трагики заимствовали из него много сказаний. Действующие лица часто употребляли выражения, заимствованные из «Илиады».

Древнегреческая трагедия - древнейшая из известных форм трагедии

Происходит от ритуальных действ в честь Диониса. Участники этих действ надевали на себя маски с козлиными бородами и рогами, изображая спутников Диониса - сатиров. Ритуальные представления происходили во время Великих и Малых Дионисий (празднеств в честь Диониса).

Песни в честь Диониса именовались в Греции дифирамбами. Дифирамб является основой греческой трагедии, которая сохранила на первых порах все черты мифов о Дионисе.

От мимических дифирамбов, повествующих о страданиях Диониса, постепенно перешли к показу их в действии. Авторы же исполняли главные роли, сами писали музыку для трагедий, руководили танцами. Три крупнейших трагика Греции - Эсхил, Софокл и Еврипид -- последовательно отображали в своих трагедиях идеологию землевладельческой аристократии на различных этапах их развития. У каждого из них был свой стиль и любимые темы. Например, Основной мотив трагедии Эсхила - идея всемогущества рока и обречённость борьбы с ним. Поколебать его не могут даже взбунтовавшиеся титаны (трагедия "Прикованный Прометей"). Эти взгляды выражали охранительные тенденции господствующего класса - аристократии, идеология которой определялась сознанием необходимости беспрекословного подчинения данному общественному порядку.

Трагедии же Софокла отображают эпоху победоносной войны греков с персами, открывшей большие возможности для торгового капитала.

В связи с этим авторитет аристократии в стране колеблется, и это соответственно сказывается на произведениях Софокла. В центре его трагедий стоит конфликт между родовой традицией и государственным авторитетом. Для трагедий Софокла характерны редкие по мастерству диалоги, динамичность действия, естественность в развязывании сложных драматических узлов. Софокл считал возможным примирение социальных противоречий - компромисс между торговой верхушкой и аристократией. Трагедия Софокла признается канонической формой греческой трагедии.

И, наконец, Еврипид - сторонник победы торговой прослойки над землевладельческой аристократией - уже отрицает религию. Его трагедия "Беллерофон" изображает борца, поднявшего бунт против богов за то, что они покровительствуют вероломным правителям из аристократии. В произведениях настроенного атеистически Еврипида действующими лицами драма являются исключительно люди. Если он и вводит богов, то лишь в тех случаях, когда требуется разрешить какую-нибудь сложную интригу.

Строение трагедии : Трагедия начинается с пролога, за ним следует выход хора с песней, затем - эписодии (эпизоды), которые прерываются песнями хора (стасимами), последняя часть - заключительный стасим и уход актёров и хора. Хоровые песни делили трагедию, таким образом, на части, которые в современной драме называются актами. Число частей варьировалось даже у одного и того же автора. Хор (во времена Эсхила 12 человек, позже 15) в течение всего представления не покидал своего места, поскольку постоянно вмешивался в действие: он содействовал автору в выяснении смысла трагедии, раскрывал душевные переживания его героев, давал оценку их поступков с точки зрения господствующей морали. Присутствие хора, а также отсутствие декораций в театре лишало возможности переносить действие с одного места на другое. Надо прибавить ещё отсутствие у греческого театра возможности изобразить смену дня и ночи - состояние техники не позволяло пользоваться световыми эффектами. Отсюда происходят три единства греческой трагедии: места, действия и времени (действие могло совершаться лишь от восхода до захода солнца), которые должны были усилить иллюзию реальности действия. На греческую трагедию большое влияние оказал гомеровский эпос. Трагики заимствовали из него очень много сказаний. Действующие лица часто употребляли выражения, заимствованные из "Илиады".

Например Трагедия Софокла "Антигона" :

"Антигона" написана на мифологический сюжет. В трагедии "Антигона" Софокл вскрывает один из конфликтов современного ему общества - конфликт между родовыми неписаными законами и законами государственными.

Сюжет: Полиник, брат решительной Антигоны, дочери царя Эдипа, обладающей огромной силой воли, предал родные Фивы и погиб в борьбе со своим родным братом, защитником родины. Царь Креонт запретил хоронить предателя и приказал отдать его тело на растерзание птицам и псам. Креонт не считается с традиционными родовыми законами, в отличие от дочери своей сестры. Но Антигона выполнила религиозный обряд погребения. За это Креонт велел замуровать Антигону в пещере. Антигона предпочла смерть повиновению царю и кончила жизнь самоубийством. После этого жених Антигоны, сын Креонта, Гемон пронзил себя кинжалом, в отчаянии от гибели сына лишила себя жизни жена Креонта Эвридика. Эти несчастья привели Креонта к признанию своего ничтожества и к смирению перед богами.

В 7 - 8 вв. до нашей эры широко распространяется культ Диониса, бога производительных сил природы, плодородия и вина. Культ Диониса был богат обрядами карнавального типа. Дионису был посвящен ряд традиций, с ними связано возникновение всех Жанров греческой драмы, в основу которой легли обрядовые магические игры. Постановка трагедий на праздниках, посвященных Дионису, приобрела официальный характер в конце 8 века до нашей эры в эпоху тирании.

Тирания возникла в борьбе народа против власти родовой знати, тираны управляли государством, естественно, опирались на ремесленников, торговцев и земледельцев. Желая обеспечить поддержку власти народом, тираны подтвердили культ Диониса, популярного у земледельцев. При афинском тиране Лисистрате культ Диониса стал государственным, был утвержден праздник «Великих Дионисий». Постановка трагедий была введена в Афинах с 534 года. Все античные греческие театры были построены по одному типу: под открытым небом и по склонам холмов.

Первый каменный театр был построен в Афинах и вмещал в себя от 17000 до 30000 человек. Круглая площадка называлась орхестра; еще дальше - скена, помещение, в котором переодевались актеры. Сначала никаких декораций в театре не было. К середине 5 в. до н.э. к фасаду скены стали прислонять куски холста, расписанные условно «Деревья означали лес, дельфин - море, речной бог - реку». В греческом театре могли выступать только мужчины и только свободные граждане. Актеры пользовались определенным уважением и выступали в масках. Один актер, мог меняя маски, исполнять мужские и женские роли.

Биографические данных об Эсхиле почти не сохранилось. Известно, что он родился в местечке Элевсине близ Афин, что он происходил из знатного рода, что отец его владел виноградниками, и что семья его принимала деятельное участие в войне с персами. Сам Эсхил, судя по составленной им для самого себя эпитафии, больше ценил себя как участника битвы при Марафоне, чем как поэта.

Нам известно также, что он около 470 г. до н.э. находился в Сицилии, где была вторично поставлена его трагедия «Персы», и что в 458 г. до н.э. он снова уехал в Сицилию. Там же он умер и был погребен.

Одна из причин отъезда Эсхила, по мнению древних биографов, является обида его современников, начавших отдавать предпочтение творчеству его младшего современника - Софокла.

Эсхила уже древние называли «отцом трагедии», хотя он не был первым автором трагедии. Зачинателем трагического жанра греки считали Феспида, жившего во второй половине IV в. до н.э. и по выражению Горация, «возившего трагедию на колеснице». Очевидно, Феспил перевозил костюмы, маски и т.п. из селений в селение. Он был первым реформатором трагедии, так как ввел актера, который отвечал хору, и меняя маски, исполнял роли всех действующих лиц драмы. Мы знаем и другие имена трагических поэтов, живших до Эсхила, но они существенных изменений в структуру драмы не внесли.

Эсхил был вторым реформатором трагедии. Его пьесы тесно связаны, а иногда и прямо посвящены актуальным проблемам современности, а связь с культом Диониса концентрировалась у него сатировской драме. Эсхил превратил примитивную кантату в драматическое произведение тем, что ограничил роль хора и ввел в действие второго актера. Те усовершенствования, которые вносились в действие последующими поэтами, имели лишь количественный характер и не могли существенно изменить структуру драмы, созданной Эсхилом.

Введение второго актера создало возможность изображать конфликт, драматическую борьбу. Возможно, что именно Эсхилу принадлежит идея трилогии, т.е. развертывание одного сюжета в трех трагедиях, что давало возможность полнее раскрыть этот сюжет.

Эсхила можно назвать поэтом становления демократии. Во - первых начало его творчества совпадает со временем борьбы с тиранией, установления демократических порядков в Афинах и постепенной победы демократических принципов во всех сферах общественной жизни. Во - вторых, Эсхил был приверженцем демократии, участником войны с персами, активным участником общественной жизни своего города, и в трагедиях он защищал новые порядки и соответствующие им моральные нормы. Из 90 созданных им трагедий и сатировских драм до нас полностью дошло 7, и во всех них мы находим продуманную защиту демократических принципов.

Самой архаической трагедией Эсхила является «Молящие»: больше половины ее текста занимают хоровые партии.

Приверженец нового порядка, Эсхил выступает здесь защитником отцовского права и принципов демократического государства. Он отвергает не только обычай кровной мести, но и религиозное очищение от пролитой крови, изображенное раннее в поэме Стесихора, лирического поэта VII - VI вв до н.э., которому принадлежит одна из обработок мифа об Оресте.

Доолимпийские боги и старые принципы жизни не отвергаются в трагедии: в честь Эриний в Афинах учреждается культ, но их будут почитать теперь под именем Эвменид, благосклонных богинь, подательниц плодородия.

Таким образом, примиряя старые аристократические принципы с новыми, демократическими, Эсхил призывает своих сограждан к разумному урегулированию противоречий, к взаимным уступкам ради сохранения гражданского мира. В трагедии неоднократно звучат призывы к согласию и предостережения против междоусобиц. Например, Афина:

«Пусть вечно здесь пребудет изобилие

Плодов земли, пусть тучные растут сады,

И род людской пусть множится. И только пусть

Погибает семя дерзких и заносчивых.

Как земледелец, я б хотела выполоть

Сорняк, чтоб не глушил он благородный цвет».

(ст. 908-913: пер С. Апта)

Афина (Эриниям):

«Так не вреди же краю моему, не сей

Кровавых распрей, опьяняя юношей

Бес хмельным хмелем бешенства. Людей моих

Не распаляй, как петухов, чтобы не было

Междоусобных войн в стране. Пусть граждане

Вражды друг другу не питают дерзостной».

(ст. 860-865; пер С. Апта)

Если бы аристократы не довольствовались оказываемыми им почестями, а добивались сохранения всех прежних привилегий, установление демократического полиса не удалось бы осуществить «малой кровью», как это произошло в действительности; приняв новые порядки на известных условиях, аристократы поступили разумно, как Эринии, согласившиеся исполнять новые функции и отказавшиеся от своих притязаний.

Эсхил сократил роль хора и уделил больше внимания сценическому действию, чем это было до него, тем не менее хоровые партии занимают в его трагедиях значительное место, что особенно заметно при сравнении его драм с произведениями последующих трагических поэтов. Художественный приём Эсхила принято называть «немой скорбью». Это приём был отмечен уже Аристофаном в «Лягушках»: герой Эсхила долго молчит, в то время как другие действующие лица говорят о нём или о его молчании, чтобы обратить на него внимание зрителя.

По свидетельству античных филологов, особенно длительными были сцены молчания Ниобы на могиле её детей, и Ахилла у тела Патрокла, в не дошедших до нас трагедиях Эсхила «Ниоба» и «Мирмидоняне».

В этой трагедии Эсхил протестует против насилия, от которого спасаются дочери Даная, противопоставляет афинскую свободу восточному деспотизму и выводит идеального правителя, который не предпринимает серьёзных шагов без согласия народа.

Миф о человеколюбивом титане Прометее, похитившем у Зевса огонь для людей, положен в основу трагедии «Прикованный Прометей» (одно из поздних произведений Эсхила).

Прометей, прикованный по приказанию Зевса к скале, в наказание за похищение огня, произносит гневные обвинительные речи в адрес богов и особенно Зевса. Не следует, однако, усматривать в этом сознательную критику религии со стороны Эсхила: миф о Прометее используется поэтом для постановки актуальных социально-этических проблем. В Афинах ещё свежи были воспоминания о тирании, и в «Прикованном Прометее» Эсхил предостерегает сограждан от возращения тирании. В лице Зевса изображен типичный тиран; Прометей олицетворяет враждебный тирании пафос свободы и гуманизма.

Самое позднее сочинение Эсхила - трилогия «Орестея» (458г.) - единственная полностью дошедшая до нас из греческой драматургии трилогия. В основе его сюжета - миф о судьбе аргосского царя Агамемнона, над родом которого нависло наследственное проклятие. Представление о божественном возмездии, достигающем не только преступника, но и его потомков, в свою очередь обречённых на совершение преступления, укоренилось со времен родоплеменного строя, мыслящего род как единое целое.

Вернувшийся победителем с троянской войны, Агамемном в первый же день был убит своей женой Клитемнестрой. Трилогия названа по имени сына Агамемнона, Ореста, убивающего мать, чтобы отомстить за смерть отца. В первой части трилогии: «Агамемнон», рассказывается о возвращении Агамемнона, о притворной радости Клитемнестры, устраивающей ему торжественную встречу; о его убийстве.

Во второй части («Хоэфоры») осуществляется месть детей Агамемнона за смерть отца. Повинуясь воле Аполлона, и вдохновляемый сестрой Электрой и другом Пиладом, Орест убивает Клитемнестру. Сразу же после этого Ореста начинают преследовать древнейшие богини мести Эрипнии, которые, очевидно, олицетворяют муки совести Ореста - матереубийцы.

Убийство матери в античном обществе считалось самым тяжким, ничем не искупаемым преступлением, тогда как убийство мужа может быть искуплено: ведь муж не является кровным родственником жены. Вот почему Эринии защищают Клитемнестру и требуют наказания Ореста.

Аполлон и Афина - «новые боги», олицетворяющие здесь принцип гражданственности, придерживаются другой точки зрения. Аполлон в своей речи на суде обвиняет Клитемнестру в убийстве мужчины, что по его мнению гораздо ужаснее, чем убийство женщины, даже матери.

Ключевые понятия

Культ Диониса, великие Дионисии, античная трагедия, античный театр, орхестра, скена, катурны, «Эсхил-отец трагедии», «Прикованный Прометей», «Орестея», «немая скорбь».

Литература

• 1. И.М. Тронский: История античной литература. М. 1998г.
• 2. В.Н. Ярхо: Эсхил и проблемы древнегреческой трагедии.
• 3. Эсхил «Прикованный Прометей».
• 4. Эсхил «Орестея»
• 5. Д. Калистов «Античный театр». Л. 1970г.

О Дионисе. Последний постепенно вытеснялся другими мифами о богах и героях - могущественных людях, правителях - по мере культурного роста древнего грека и его общественного сознания.

От мимических дифирамбов, повествующих о страданиях Диониса, постепенно перешли к показу их в действии. Первыми драматургами считаются Феспис (современник Писистрата), Фриних , Херил . Они ввели актёра (второго и третьего ввели затем Эсхил и Софокл). Авторы же исполняли главные роли (крупным актёром был Эсхил , выступал как актёр и Софокл), сами писали музыку для трагедий, руководили танцами.

Эти взгляды выражали охранительные тенденции господствующего класса - аристократии , идеология которой определялась сознанием необходимости беспрекословного подчинения данному общественному порядку. Трагедии Софокла отображают эпоху победоносной войны греков с персами , открывшей большие возможности для торгового капитала.

В связи с этим авторитет аристократии в стране колеблется, и это соответственно сказывается на произведениях Софокла. В центре его трагедий стоит конфликт между родовой традицией и государственным авторитетом. Софокл считал возможным примирение социальных противоречий - компромисс между торговой верхушкой и аристократией.

Драматическое действие Еврипид мотивирует реальными свойствами человеческой психики. Величавых, но душевно упрощённых героев Эсхила и Софокла сменяют в произведениях младшего трагика если и более прозаичные, то усложнённые характеры. Софокл так отзывался об Еврипиде: «Я изображал людей такими, какими они должны быть; Еврипид же их изображает такими, каковы они в действительности».

Произведения в традициях древнегреческой трагедии создавались в Греции до позднеримского и византийского времени (несохранившиеся трагедии Аполлинария Лаодикийского , византийская компилятивная трагедия «Страждущий Христос »).

См. также

Напишите отзыв о статье "Древнегреческая трагедия"

Литература

• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.

Отрывок, характеризующий Древнегреческая трагедия

В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.